Раздел № 9. Судьбы.

Возвращение в меню
Альманах “Лунінецкая муза” № 5
Василий Тумилович
Возрождение забытого имени...
О чем поведали старые открытки
Новой интересной информацией о Софии Прорвич было сообщение о том, что в литературно-мемориальном музее Якуба Коласа хранится загадочный конверт с подисью «Софія Прорвіч». Конверт и его содержимое — всего пять единиц хранения — были пронумерованы (№ № от 1 до 5), но кем переданы в музей на хранение, осталось загадкою. Человек, передавший эти экспонаты в именно нужный музей, оказал неоценимую услугу будущим исследователям биографии и творчества С. Прорвич; он же, несомненно, знал, что Я. Коласа и С. Прорвич связывает одно общее — литературное творчество лунинецкого периода в жизни Я. Коласа.
В конверте из минского музея хранилась фотография примерно 40-летней женщины с подписью на обороте карандашом «Софія Прорвіч.

София Прорвич (примерно в нач. 1900-х гг.). Снимок хранится в минском Литературном музее Якуба Коласа.

Фото перед войной», а также две почтовые карточки с изображением зимних, т.е., новогодних пейзажей и почтовая карточка с изображением композиции из цветов.
Личность, изображенная на фотографии, не вызывала сомнений: это была София Прорвич, но, скорее всего, не перед самым началом первой мировой войны, а лет за десять до этого события.
Почтовая карточка, изображающая композицию из цветов, была интересна тем, что, во-первых — не датирована, а во-вторых — весь текст на её обороте напечатан на машинке (в старой русской орфографии, отмененной с 1918 г. в Советской России). Автор стихотворения, подписавшийся внизу «Пр. Л.Т», посвятил адресату следующие строки:
Если слово твое...
Если слово твое полно ласки живой
И струится струёй тихоструйной,
Как родник по песку средь травы луговой,
Меж полыни осохшей, но буйной,
Если речи твои так легки и милы,
Как в жару облака в поднебесьи,
Что плывут и несут тень-отраду земли,
Исчезая куда-то в безвестьи; —
Твой напев будет мил, твоя речь дорога,
Твое чувство даст людям забвенье:
Их бодрее в пути зашагает нога,
Им в груди запоёт песнопенье.
Ты умрешь и уйдешь в безвозвратную даль,
Но останется память в народе
О душе, услаждавшей, как жажду, печаль,
Тень дававшей в душевной невзгоде.
Тихим ангелом будут тебя называть
И приникнут к твоим размышленьям
Где повеет на них тишина-благодать,
Разрешенье их горьким сомненьям...
Софье Федоровне
Прорвич в Польше.     Пр. Л.Т.
Подписаться всего лишь инициалами, не поставить дату и тем более заявить Софии Прорвич «ты умрешь и уйдешь..» мог только человек, который был с ней давно уже «на ты»; кроме того, сказать такие слова женщине можно только тогда, когда она действительно вряд ли надеется долго прожить...
Прочитав это стихотворение, так и захотелось воскликнуть: да ведь это же — гимн творчеству Софии Прорвич, отзыв на её литературную деятельность! Даже о характере С. Прорвич можно судить по стихотворению: она была не обидчива, когда ей говорили «ты умрешь и уйдешь...»
Остались две почтовые карточки — самые интересные, потому что на них есть почерк того, кто отправлял эту корреспонденцию Софии Прорвич.
На одной из карточек изображена лесная дорожка, засыпанная снегом. Под изображением — полузатертая строчка мелким английским текстом, а ниже её — также написано от руки — «С Рождеством Христовым и Новым 1934-м годом. + Е. Леонтий».
Текст стихотворения на обороте отпечатан на пишущей машинке:
Зимние картины.
Если хочешь побыть под наитьем природы,
Загляни в темный бор в зимний сумрачный день.
Проберись между стволов в навес их и тень
И послушай, что шепчут их черные своды.
Точно в саване белом задернута даль,
Снежным пухом засыпаны следы полозьев.
Разрисованы сугробы вязью колосьев,
А в просеке над возом синеет эмаль.
Недовольно ворча, гудит бор вековой;
Дремлет он, весь окутанный саваном гробным.
Бороздою на лбу пролегла неудобном
Узким рвом чья-то путь среди стволов домой.
Последняя строка стихотворения выдавала нерусское происхождение автора, «Е. Леонтия», т.к. слово «путь» здесь употреблено в женском роде, что чуждо для русского языка! Стихотворение мог написать тот, для кого русский язык не является родным. Эта, казалось бы, мелкая оплошность помогла потом исследователю безошибочно вычислить автора послания лунинецкой писательнице.
Последним и самым интересным экспонатом из музейного конверта была почтовая карточка, помеченная номером «5». На ее лицевой стороне — изображение замерзшей лесной реки, по которой дети катаются на коньках; на обороте — стихотворение, написанное от руки. Вот оно:
Приход зимы.
Окт.1889 г.
Вот пришла зима,
Зима белая;
Постелилася
Пеленой вокруг.
Холодком взяло,
Непогодою,
Острым инеем
И метелицей.
Мотыльки в полях —
Не пернатые;
Ветерки поют —
Не веселые.
Замело, бело;
Изб не выищешь.
Лишь из труб кверху
Сизый дым плывёт.
+Е.Л.
Чей же это почерк? Кто тот человек, который 65 лет назад посылал эти почтовые карточки Софии Прорвич?
Во-первых, было обращено внимание, что почерк на всех почтовых отправлениях принадлежит одному и тому же лицу, хотя и подписывался этот человек всякий раз по разному: «Пр. Л.Т», «+Е.Леонтий», «+Е.Л».
Во-вторых, нельзя также не заметить, что так подписываются только православные священнослужители: «Пр» следует читать как протоиерей, «+ Е» — как епископ.
В третьих, имя этого человека должно начинаться с буквы «Л», а фамилия — с буквы «Т».
В четвёртых, перед принятием епископского сана необходимо пострижение в монахи, при котором даётся новое имя, монашеское. Так что протоиерей, ставший епископом, поменял свое имя, но оно всё равно начиналось, в данном случае, с буквы «Л».
Карточка, адресованная «Софье Федоровне Прорвич в Польше», подсказывала, что отправитель жил где-то за пределами Польши. Но где искать его? В СССР он жить не мог: переписка с зарубежьем вредно сказалась бы на его карьере и он в этой стране не стал бы епископом, а оставался бы и дальше протоиереем. Кроме того, в 30-х годах уже шло выслеживание «врагов народа», духовенство в эти годы письма за границу старалось не писать.
Значит, протоиерея, а потом епископа «Л.Т» нужно искать на Западе, среди эмиграции, тем более, что на одной из карточек русскому тексту предшедствовала короткая полузатертая надпись — поздравление с Новым годом по-английски.
Дальнейшие поиски вынудили обратить внимание на такую заметную личность, как архиепископ Нью-Йоркский Леонтий (Туркевич), Митрополит всея Америки и Канады.
Несколько слов из его биографии. Родился Леонид Иеронимович Туркевич в Кременце (недалеко от Почаева) в 1876 г. в семье священника. В 1889 году поступил в Волынскую духовную семинарию, окончив перед этим курс обучения в Кременецком духовном училище. В 1896-1900 гг. учился в Киевской духовной академии и закончил ее с ученой степенью кандидата богословия. В 1905 г. женился на Анне Олимпиевне Червинской; в том же году принял сан диакона, а через два года — священника.
27 октября 1906 г. вместе с семьёй переезжает в Америку в качестве ректора Миннеапольской духовной семинарии и заведующего храмами в Йонкерсе и Пассейике.
С 1909 года — протоиерей. После смерти жены о. Леонид постригается в 1933 г. в монахи и получает монашеское имя Леонтий; в том же году назначен епископом Чикагским.
В 1945 г. возведен в сан архиепископа, а в декабре 1950 г. избран Митрополитом Америки и Канады. Умер в 1965 году.
Его инициалы — «Л.Т» — сходились с инициалами на почтовых карточках, хранящихся в минском литературном музее Я. Коласа. Осталось совсем немного: добыть ксерокопии бумаг, написанных рукою епископа, и сверить с почерком на упомянутых почтовых карточках.
Пришлось обратиться за помощью к бывшим жителям Лунинца, а теперь эмигрантам, проживающим в Канаде. Госпожа Ирина Розваляева из канадского города Ванкувера прислала образец почерка еп. Леонтия: это ксерокопия грамоты, которою она награждена была в свое время Владыкою.
Почерк на грамоте из Канады и карточках из минского музея полностью совпадает! Эти бумаги подписаны одним и тем же человеком! Тайна почтовых карточек была разгадана: их посылал Софии Прорвич протоиерей Леонид, он же — епископ Леонтий (Туркевич)!
Что связывало этих людей?
Отец Георгий Прорвич, племянник мужа писательницы, как-то сказал, что Гаховичи, Тумиловичи, Туркевичи — с Прорвичами в родстве (а все это — старые священнические роды, потомственное духовенство). О каком же родстве идёт речь? Догадаться нетрудно: С. Прорвич, будучи старше Владыки Леонтия на 16 лет, приходилась ему .... крёстной матерью! Вот откуда трогательное внимание и эти открытки, которые, оказывается, присланы из Америки старенькой и одинокой крёстной матери. Все эти открытки присланы к Рождеству Христову и Новому году, что заодно и облегчает датировку этих почтовых отправлений.
Обязательное поздравление крестниками своих крестных с Рождеством Христовым — давняя православная традиция, знание которой помогло установить духовное родство писательницы с епископом Леонтием.

Альманах “Лунінецкая муза” № 5
Василий Тумилович
Возрождение забытого имени...
Я. Колас и С. Прорвич
В ноябре 1911 года Якуб Колас, приняв приглашение своего друга по учительской семинарии Викентия Филипповича, который теперь преподавал в Лунинецкой железнодорожной школе, приехал работать в Лунинец. Винцук передал Я. Коласу часть своих уроков, предоставил в своей квартире жильё.
В. Филиппович был женат на ... дочери Софии Прорвич — Любови Николаевне. Прожил Я. Колас в Лунинце с ноября 1911 г. по март 1912; в марте 1912 г. Я. Колас нашел работу в Купятичах и переехал туда, где и проработал до 1915 года.
Коль С. Прорвич была тёщей близкого друга и одноклассника Я. Коласа, а ее муж о. Николай по работе должен постоянно общаться с Я. Коласом, то Я. Колас должен был хорошо знать эту семью.
Позже, создавая свою трилогию «На ростанях», народный поэт Беларуси изобразил в этом произведении яркие портреты местной интеллигенции. Читатель без труда узнает в трилогии семью Прорвичей. Я. Колас отмечает трудолюбие о. Николая, построившего новый дом (который сохранился в Лунинце). Вот строки Я. Коласа о семье Прорвичей.
«Айцец Мікалай жыве ў новым доме недалёка ад царквы. У вялікую заслугу ён ставіць сабе пабудову гэтага дома, і калі гаворыць аб ім, — а гаворыць ён кожнаму, — дык паказвае свае рукі, на якіх да гэтага часу засталіся сляды мазалёў. І пры гэтым не забывае прывесці тэкст са Святога Пісьма: «У поце ліца твайго будзеш ты есці хлеб твой»...
Месца, дзе цяпер стаіць новы дом і ўсе гаспадарскія будынкі, вельмі спадабалася а.Мікалаю, і ён надумаўся заснаваць тут сядзібу. Але самы пляц ніяк не надаваўся для будоўлі: няроўны, пакаты, запушчаны. Айцец Мікалай уласнымі рукамі раўняў зямлю, зрэзаў цэлыя горы, як ён казаў, і калі можна з чым параўнаць гэтыя цяжкасці, дык толькі з пераходам Суворава цераз Альпійскія горы. А колькі было клопату!... Айцец Мікалай тут махае рукою і пераводзіць вочы кудысь у неазначаныя прасторы, і твар яго робіцца тужлівым. Але гэта цягнецца толькі момант, бо яго турбота, яго, можна сказаць, пакута шчодра акупілася вынікам намаганняў...
Потым а. Мікалай паказвае настаўніку свой дом, сляды мазалёў на руках ад цяжкае працы. Расказвае аб прамове сваёй, аб Фёдару Міхайловічу Дастаеўскім, і яго калыша працяглы смех... І нейкая новая думка закідаецца ў душу, але ... [настаўнік] не можа думаць тут, бо трохі чопарная маленькая матушка заклікае на шклянку чаю».
В 1915 г., с приближением фронта, С. Прорвич уехала в беженство в г. Торжок и, следует думать, связь с Я. Коласом прервалась.
К 1915 г. С. Прорвич еще не сформировалась как писательница, иначе о ее литературном творчестве вряд ли умолчал бы Я. Колас в своей трилогии.
Следует отметить, что вторая книга трилогии, в которой упоминаются Прорвичи, была написана в 1926-27 гг. в Минске — в БССР. Лунинец же остался по другую сторону государственной границы — в Польше. Это были годы, когда ярко всходила звезда лунинецкой писательницы Софии Прорвич. Но свет этой звезды почти не проникал в страну воинствующего атеизма, а потому в СССР литературное творчество религиозной писательницы из Польши еще не было замечено Я. Коласом.
Этим, пожалуй, и можно объяснить, что в трилогии Я. Коласа «На ростанях» С. Прорвич — всё еще «немного чопорная маленькая матушка», которой уделено не так уж и много внимания.

Продолжение здесь http://www.parichi.by/young/18/