Виселицы.

Эта статья имеет прямое отношение к зверствам фашистов в Паричах. Один из осуждённых комендант Парич майор Молл.

Автор: Виктор ЧИКИН
Газета "7 дней".
http://7days.belta.by/7days.nsf/last/8374469D04466E3D42256B7D0048A88E?OpenDocument
Живу в Минске, неподалеку от стадиона "Динамо". Слышал, что в этом районе на берегу Свислочи после войны казнили немецких военных преступников. Правда ли это? А если правда, то где и как все происходило?
А.Корнеев, Минск
Такой факт в истории города действительно имел место. Минчане со стажем знают об этом хорошо. Кто-то сам был свидетелем, кому-то рассказали старшие. Поэтому дату события определить было несложно: начало 1946 года. А вот выяснить, как это было, оказалось весьма непросто. Много воды утекло за прошедшие 56 лет, многое стерлось из людской памяти.
Практически ничего не дал и визит в зал периодики Национальной библиотеки. Несколько раз перелистав подшивку "Советской Белоруссии" за конец января -- начало февраля 1946 года, с трудом обнаружил одно-единственное упоминание о состоявшейся публичной казни. На последней странице номера за 1 февраля между броским анонсом новой кинокомедии "Близнецы" (в главных ролях М.Жаров, Л.Целиковская и В.Грибков) и многочисленными объявлениями о рабочих вакансиях (требуются каменщики, кровельщики, телефонистки междугородной связи и т.д.) совершенно затерялось коротенькое сообщение БЕЛТА. Вот его дословный текст.
"Приговор по делу о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими преступниками в Белорусской ССР, приведен в исполнение.
30 января 1946 года в 14 часов 30 минут на ипподроме города Минска был приведен в исполнение приговор Военного трибунала Минского военного округа над немецко-фашистскими преступниками Рихертом, Герфом, Эрманнсдорфом, Вайсигом, Фальком, Кохом, Айком, Лангутом, Митманом, Гессом, Моллом, Бурхардом, Битнером, Фишером,осужденными к смертной казни через повешение за чудовищные злодеяния, совершенные ими в Белорусской ССР.
Более ста тысяч трудящихся, присутствовавших на ипподроме, встретили приведение приговора в исполнение единодушным одобрением".
Значительно большее внимание пресса уделила судебному процессу. Две недели газеты ежедневно публиковали не только подробнейшие отчеты о его ходе, но даже обширные выдержки из стенограммы судебного заседания. Судя по тональности многочисленных читательских откликов (автором одного из них был Я.Колас), суд над оккупантами находился в центре общественного внимания, привлекал всеобщий интерес.
ПРИГОВОР...
Первое заседание Военного трибунала открылось вечером 15 января 1946 года в Минске в помещении Окружного Дома офицеров. Процесс был открытым. В зале на всех заседаниях присутствовало около тысячи человек, представлявших все области и районы БССР. На сцене за столом лицом к залу размещались председатель суда (генерал-майор юстиции Кедров),члены суда (полковники юстиции Сахаров и Виноградов), секретарь суда (майор юстиции Иванов). Обвиняемые в количестве 18 человек располагались на двух простых скамьях, установленных боком к зрителям. Обвинение поддерживал Военный прокурор генерал-майор юстиции Яченин. Защиту осуществляли адвокаты Михальский, Бедросов, Савенко, Татаринцев, Гаврилов, Плевако и Петренко. Один из подсудимых (Ф.Гесс) от услуг адвоката отказался и защищал себя сам.
Нельзя не заметить, что подсудимые были тщательно отобраны и представляли собой самые различные категории оккупантов. На скамье подсудимых находились генералы и офицеры, унтер-офицеры и рядовые солдаты, представители вермахта и войск СС, полиции, гестапо и жандармерии, члены нацистской партии, гитлерюгенда и беспартийные. Тем самым приговор выносился как бы не только конкретным военным преступникам, но и всей германской военной машине в целом.
Чтение обвинительного заключения заняло целый день. Подсудимые обвинялись в истреблении мирных советских граждан, зверских расправах и издевательствах над советскими военнопленными, массовом угоне гражданского населения в немецкое рабство, разрушении городов, деревень и грабеже мирного населения.
Сказать, что у обвиняемых руки были по локоть в крови, значит, не сказать ничего. Наименее впечатляющий послужной список был, пожалуй, у Ганса Иозефа Хехтля, 1924 года рождения, уроженца города Сан-Пальтен (Австрия), беспартийного. Этот бывший рядовой 718-го полевого учебного полка германской армии всего дважды (в ноябре 1941 года и в феврале 1943 года) принимал участие в карательных экспедициях и лично сжег "всего лишь" 40 домов в районе железнодорожной станции Оболь, расстреляв при этом 230 человек, в них проживавших. Для сравнения: его сосед по скамье подсудимых унтер-офицер зондеркоманды № 8 при полиции безопасности СС и СД, член нацистской партии с 1939 года Франц Гесс принял участие в расстреле 30 тысяч (!) жителей Минска и Минской области.
В предъявленном им обвинении все подсудимые признали себя виновными, за исключением лейтенанта Битнера, который признал себя виновным частично. Судебное следствие продолжалось до 27 января. Вечером этого дня трибунал перешел к прениям сторон. Государственный обвинитель -- военный прокурор Яченин -- потребовал приговорить всех подсудимых к смертной казни через повешение.
Утреннее и большая часть вечернего заседаний, состоявшихся 28 января, были посвящены выступлениям адвокатов, после чего подсудимым было предоставлено последнее слово. Тактика защиты сводилась к тому, что подсудимые, безусловно, виноваты, но заслуживают снисхождения, так как, во-первых, раскаялись, а во-вторых, лишь выполняли приказы высшего руководства страны.
В своем последнем слове Ганс Герман Кох, 1914 года рождения, член нацистской партии с 1933 года, обер-лейтенант СС и комиссар гестапо, заявил: "Все те преступления, которые я совершил в России, я совершил не только из-за послушного выполнения тех приказов, которые давали мои начальники, но также из признания и выполнения расовой теории. Умерщвлял и уничтожал также по собственной инициативе. ...Много крови на моих руках. ...В настоящий момент жду смертного приговора."
Стоит также особо упомянуть командира 26-го полицейского полка подполковника Георга Роберта Вайсига, попросившего помиловать не себя, а своего молодого подчиненного. Все остальные стандартно просили пощады, раскаивались и осуждали фашизм.
Приговор был объявлен на вечернем заседании 29 января. Из 18 подсудимых 14 были приговорены к смертной казни. Четверо (в их числе рядовой Хехтль) -- к ссылке на каторжные работы на срок от 15 до 20 лет. Приговор был встречен аплодисментами.
...И ЕГО ИСПОЛНЕНИЕ
Картину того, что произошло 18 часов спустя, пришлось восстанавливать буквально по крупицам. Дело в том, что воспоминания очевидцев очень часто противоречили друг другу. Поэтому все, что вызывало сомнение, мы безжалостно отбрасывали. Вот что осталось, как говорится, в сухом остатке.
Место действия. Минский ипподром действительно располагался в районе стадиона "Динамо", на участке, ограниченном улицами Красноармейской, Ульяновской и рекой Свислочь. В настоящее время на его месте расположены 6-я городская поликлиника, пивной ресторан, дома 22-а и 24-а по улице Красноармейской.
Именно здесь в 1944 году собирались белорусские партизаны на исторический парад в честь освобождения города. Полтора года спустя на берегу реки были установлены виселицы. Шесть из них были т-образными, а две -- г-образными. К горизонтальным брусьям были прикреплены таблички с указанием фамилии и воинского звания каждого из осужденных.
На некотором расстоянии от виселиц, ближе к улице Ульяновской, были установлены небольшая деревянная трибуна и столб с двумя раструбами репродукторов.
Место казни было оцеплено войсками. Зрители, несмотря на мороз, собирались заранее. О предстоящем "мероприятии" минчанам стало известно утром из объявлений по месту работы или учебы. Идти на ипподром никого не принуждали, но, судя по воспоминаниям, всем желающим такая возможность была предоставлена (отпускали с занятий, переносили обеденный перерыв, давали отгулы).
Собралось много молодежи, немало школьников сбежало с занятий, некоторые родители привели с собой детей. Приведенную в сообщении БЕЛТА цифру (собралось около 100 тысяч человек) очевидцы подтверждают.
В 14 часов 25 минут к месту казни прибыли 14 грузовых автомобилей марки "Студебеккер", принадлежавших 58-му Лодзинскому автомобильному полку. Задним ходом они подъехали к виселицам и остановились, не заглушая моторов. Когда у грузовиков опустили борта, стало видно, что в кузове каждого из них на полу со связанными руками и ногами сидел один из приговоренных. Сопровождавшие машины военнослужащие подняли осужденных на ноги, подвели к краю кузова и накинули петли.
В 14.30 к микрофону на трибуне подошел Военный прокурор, генерал-майор юстиции Яченин и зачитал приговор Военного трибунала. После слов "приговор окончательный, обжалованию не подлежит" последовала пауза. В наступившей тишине Яченин скомандовал: "Приговор в исполнение привести!" -- и взмахнул саблей. По этому сигналу крайняя левая машина тронулась, и генерал-лейтенант вермахта Рихерт завершил свой жизненный путь. Через несколько секунд двинулась вторая машина, в кузове которой находился бригаденфюрер СС Герф... Еще несколько минут -- и все было завершено.
Все свидетели говорят, что осужденные приняли смерть достойно. Сплоховал, как утверждают, лишь поклонник расовой теории эсэсовец Кох. В начале вроде бы сам демонстративно просунул голову в петлю, но в последнее мгновение якобы отчаянно цеплялся носками сапог за борт кузова.
Тела казненных висели на ипподроме до конца дня.
* * *
Мы решили рассказать вам, читатели, о том, как это было, вовсе не для того, чтобы пощекотать кому-то нервы или разбередить старые раны. И уж тем более не ставили перед собой цель осложнить этой публикацией отношения между народами Беларуси и Германии.
Мы исходили из того, что люди имеют право и должны знать всю правду о своей истории, в том числе и о виселицах на минском ипподроме. Полвека умолчания (ну как можно травмировать чувства союзников из ГДР!) привело к тому, что эта история обросла самыми невероятными легендами, а многие ее детали утрачены навсегда. Более того, кое-кто сегодня использует этот исторический факт для того, чтобы бросить тень на героическое поколение фронтовиков, обвинить их в особой жестокости и негуманности.
Нет и еще раз нет! Наши деды и отцы таких упреков не заслужили. Те, кто принял от их рук смерть на минском ипподроме, заслужили ее сто раз. Другой вопрос: стоило ли устраивать публичное представление? Ответа на него я так и не нашел. И вот почему. Все, с кем я беседовал при подготовке материала, подчеркивали один примечательный факт: видевшие смерть сотни раз фронтовики на повешение не пошли и другим не советовали. Шли те, кто пережил оккупацию, кто потерял родных и близких. Говорят, что некоторые матери в момент казни поднимали своих малолетних детей и говорили им: "Смотри, вот вешают того, кто убил твоего отца!" Не знаю как вы, но я им не судья.
И последнее. Те, кто принял смерть на берегу Свислочи, сами принесли эту средневековую практику на нашу землю. До оккупации Минск в ХХ веке публичных казней не знал.
Фотографии, которые помещены на этой странице, публикуются впервые. Их сделал сразу после казни фотокорреспондент БЕЛТА, бывший партизан Владимир Наумович Лупейко. Совсем недавно он ушел из жизни. Почти полвека он хранил эти редкие снимки в свое