Послание от Михаила Клейнера

По случаю праздника ХАНУКА посылаю  два моих  стихотворения-песни, могущие заинтеросовать кого-нибудь из посетителей Вашего сайта. Если кому понадобятся их мелодии, пришлю ноты.

Наша Ханука
Я зажгу ханукальные свечи
И молитву в тиши пропою
Про былые библейские сечи
За еврейскую веру свою.
Упоённо, души не жалея,
Преисполненный святости сам
Я о братьях спою, Маккавеях,
Воротивших поруганный Храм.

Предо мною - картины оттуда,
Из далёких библейских времён...
Вот герой легендарный Иуда, -
Средний брат Маккавей,- это он...
Он эллинов заставил отчалить
С иудейской земли навсегда,
Чтобы идолом нас не печалить,
Чтоб сияла Давида Звезда.

Вот остаток разлитого масла -
Догорает одна из свечей...
И не гасла она, ведь не гасла
Восемь праведных  дней и ночей!..
Вот алеют окрестные дали,
В Храме - снова духовности свет...
Люди Ханукой праздник назвали
И лелеют его с давних лет.

Пусть у каждого времени мало,
Только смена за сменой идёт
И, как встарь, все свои идеалы
Охраняет еврейский народ.            



Ханукальная
песенка

Наша Ханука настала -
Прозвенел веселья час.
Все, от велика до мала,
Дружно припустились в пляс
.
Празднично сияют лица:
Жизнь привольна и светла,
И кружится, и вертится
Ханукальная юла.
Надо радостью делиться.
Хмурить брови недосуг.
Будем, дети, веселиться!
Звонче, песня!Шире, круг!!

Дорогие наши детки
Получают в эти дни
И монетки, и конфетки
От соседей и родни,
Помня, ворога как смело
Бил Иуда Маккавей,
В Храме как свеча горела,
Словно чудо, восемь дней!
Надо радостью делиться -
Хмурить юрови недосуг.
Будем, дети, веселиться!
Звонче, песни!Шире, круг!!

Пусть метели завывают -
Свято наше Торжество.
Свет меноры озаряет
Славу рода моего,
Надо радостью делиться,
Хмурить брови недосуг.
Будем, дети, веселиться!
Звонче песни! Шире круг!

Новое послание от  Михаила Клейнера.

Василий  Гроссман


Не бедные евреи.

vm
Можно сказать, что Василий Семенович Гроссман происходил из аристократической еврейской семьи. Это не шолом-алейхемская беднота, эти евреи учились и живали в Европе, отдыхали в Венеции, Ницце и Швейцарии, жили в особняках, носили бриллианты, говорили по-французски и по-английски, а не только на идиш.   
Родители Гроссмана познакомились в Италии. Его бедовый отец, Соломон Иосифович (Семен Осипович), увел мать (Екатерину Савельевну Витис) от мужа. Старший Гроссман учился в Бернском университете, стал инженером-химиком, а происходил он из богатого бессарабского купеческого рода. Екатерина Савельевна была отпрыском такого же богатого одесского семейства, училась во Франции, преподавала французский язык. Словом, жили они как «белые люди», да простят мне афроамериканцы этот советский фольклор. Жили они в Бердичеве, исповедовали гуманизм и атеизм пополам со скептицизмом, и 12 декабря 1905 года у них родился сын Иосиф. Иося быстро превратился в Васю, так няне было проще. И рос он в родителей — космополитом. Двенадцать лет счастливой жизни: елки, игрушки, сласти, кружевные воротнички, гувернантка, бархатные костюмчики. Полицмейстер приходил поздравлять с Пасхой и Рождеством, получал «синенькую» (пять рублей) и бутылку коньяка и благодарил барина и барыню. Мальчик никогда не слышал слово «жид». Погромов в Бердичеве вовсе не было, слишком велико было еврейское население (полгорода), погромщиков самих бы разгромили к черту.       
А потом «сон золотой» кончился: сначала родители разошлись, но это еще не беда. Вася с матерью жили у богатого дяди, доктора Шеренциса, построившего в Бердичеве мельницу и водокачку. Но пришел 1917-й, богатые стали бедными, а бедные не разбогатели. Гимназия превратилась в школу, которую Вася закончил в 1922 году. И по семейной традиции поехал учиться на химика в Москву, в МГУ на химический факультет. В 1929 году он его закончил и вернулся в Донбасс, где проходил практику. Работал на шахте инженером-химиком, преподавал химию в донецких вузах. Был писаный красавец: высокий, голубоглазый, чернокудрый, с усами, да еще и европеец: мама возила его во Францию, два года он учился в швейцарском лицее. И, конечно, с такими данными он подцепил в Киеве красивую Аню, Анну Петровну Мацук, свою первую жену, которая родила ему дочь Катю (названную в честь матери). Но в шахте Василий Семенович подхватил туберкулез. Надо было уезжать. И в 1933-м он едет в Москву (туда стремились из провинции не только сестры, но и братья), а с женой они в том же году разводятся. Свободен и невидим    

Первый звонок  
В это время Гроссман еще наивный марксист-меньшевик в бухаринском стиле. Верит в Ленина и социализм. Во-первых, молодой и зеленый, а во-вторых, наследственность: Семен Осипович, папа, согрешил с марксизмом — на свои деньги организовывал по стране марксистские кружки (на свою, естественно, голову). Его кочевая жизнь (еще ведь и по шахтам ездил, новаторские методы внедрял) и развела его с женой. Но любил он ее до самой смерти, и переписывались они, как нежные любовники. Так что Василий сначала шел налево вместе с веком (уже потом пошел направо, против течения).  
В 1934 году он покорил Горького (да зачтется и это старому экстремисту) производственной повестью «Глюкауф» из жизни инженеров и шахтеров и рассказом «В городе Бердичеве» о Гражданской войне. Это еще, конечно, пустая порода, но крупицы золота там поблескивают. Горький, опытный старатель, велел ему промывать золотишко. 
Три года подряд, с 1935-го по 1937-й, он издает рассказы: о бедных евреях, о беременных комиссаршах (почти весь будущий фильм «Комиссар»). Да еще в 1937–1940 годах выходит эпос историко-революционный — «Степан Кольчугин», о революционных (даже слишком) демократах 1905–1917 годов, когда еще можно было веровать в добродетель и «светлое царство социализма», как писал самый старший Гайдар. Ну что ж, это был успех: три сборника, эпос, поездки к Горькому на дачу, а в 1937 году его приняли в Союз писателей. Булгаков Гроссману завидовал, говорил: неужели можно напечатать что-то порядочное? И даже сталинская борона (хотя Сталин его и не любил и регулярно из премиальных списков вычеркивал) Гроссмана не зацепила. Ведь ему помогало литобъединение «Перевал»: Иван Катаев, Борис Губер, Николай Зарудин. В 1937 году «перевальцев» уничтожили почти всех, даже фотокарточек не осталось. А его пронесло.    
А ведь незадолго до этого наш красавец и баловень судьбы (как тогда казалось многим) влюбился в жену своего друга Бориса Губера и увел ее из семьи, от мужа и двух мальчиков, Феди и Миши. А тут аресты, Апокалипсис, Ольгу берут вслед за Борисом как ЧСИР. И здесь Василий Семенович идет на грозу. Забирает к себе Федю и Мишу, едет в НКВД, начинает доказывать, что Ольга уже год как его жена, а вовсе не Бориса. Он отбивал ее год, и случилось чудо: Ольгу ему отдали — тощую, грязную и голодную. Он ее отмыл, откормил и женился на ней. Ольга стала его второй женой. Ольга Михайловна Губер. Федя и Миша стали его детьми. Он сходил за женой в ад, как Орфей, и вернулся живым. Отчаянная смелость и благородство Серебряного века.  
А снаряды ложились все ближе: в 1934 году арестовали и выслали его кузину Надю Алмаз, в квартире которой он жил. В 1937 году расстреляли не только «перевальцев»: был расстрелян дядя, доктор Шеренцис. Гроссман не унижался, не подписывал подлые письма, не лизал сталинские сапоги. Его явно хранило Провидение. Он не должен был погибнуть раньше, чем выполнит свою миссию. У него не было дублера, его симфонию не мог бы сыграть даже солженицынский оркестр.  
Гроссман-антифашист 
На остатках советского энтузиазма и на врожденном благородстве (не бросать в беде) нестроевой, глубоко штатский, забракованный всеми комиссиями Гроссман пробивается в военные корреспонденты газеты «Красная звезда». И оказывается блестящим военным журналистом. Его репортажи бойцы учили наизусть, их вывешивали в Ставке: когда ожидались наступление или какая-нибудь замысловатая операция, Ставка заказывала в «Красной звезде» Гроссмана. Он писал не по «материалам», он лез в самое пекло, его репортажи пахли порохом, кровью и смертью. Он был словно заговорен: под ноги ему бросили гранату, и она не разорвалась; он один спасся из утопленного снарядами в Волге транспорта; за всю войну он ни разу не был ранен. Его статьи заставляли союзников плакать хорошими слезами и испытывать теплые чувства к Красной Армии. Он был личным врагом фашизма, его кровником, он объявил Третьему рейху вендетту. На то была особая причина: 15 сентября 1941 года в Бердичеве в гетто вместе с другими евреями была расстреляна Екатерина Савельевна Витис, его кроткая, образованная, тяжело больная костным туберкулезом мать. Так она и пошла к могильному братскому рву на костылях. Атеист и вольнодумец Гроссман вспомнил о том, что он еврей. Об этом ему напомнили уготованные его народу газовые камеры и печи крематориев. Это был его личный счет. Он становится самым пламенным членом ЕАК — Еврейского антифашистского комитета. Он привлекает массу западных денег и западных сердец. Потом, в 1948 году, это спасет его от ареста и расстрела, когда комитет начнут разгонять, когда убьют Михоэлс       
За участие в Сталинградской битве он получил орден Красной Звезды. На мемориале Мамаева кургана выбиты слова из его очерка «Направление главного удара». Мемориал не учебник, оттуда слова не выкинешь и надпись не сотрешь. Василий Гроссман стал неприкосновенным и мог просить у Сталина все, что угодно. Но не просил ничего: он ненавидел его. Гроссман даже не обращал внимания на то, что его репортажи часто печатает иностранная пресса и не смеет публиковать советская. Он должен был сокрушить фашизм. Он первым заговорил о холокосте в книге «Треблинский ад». В 1946 году они с Эренбургом составили «Черную книгу» о горькой участи евреев. Но в антисемитском СССР она долго не выходила, ее опубликовали только в Израиле в 1980 году.
Но вот окончилась война, обет исполнен, фашизм осужден, разбит, вне закона, очерки вошли в книгу «В годы войны», можно почить на лаврах. Но Василий Семенович дает следующий обет: сокрушить сталинизм. Пока крушил, разобрался в ленинизме и стал крушить советский строй как таковой. В 1946 году он начинает писать первую часть дилогии «За правое дело». Вполголоса, выжимая из себя правоверность. Но это — бомба без часового механизма. «Семнадцать мгновений весны» без Штирлица. Живой Гитлер, живой Муссолини, живые Кейтель и Йодль. Сталина практически нет, этот злодей всегда казался Гроссману серым, как деревенский валенок. Но это же не семидесятые, а пятидесятые годы, какой там Штирлиц, Сталин еще жив. И начинается ад: вопли критиков, Твардовский резко отказывается печатать роман, роман крошат в капусту, переделывают, трижды меняют название. Но Гроссман не боится ничего: он входил в Майданек, Треблинку и Собибор вместе с войсками, он видел Шоа — холокост.   
Твардовский потом к роману потеплел, а сначала спрашивал у Гроссмана, советский ли он человек. Гроссман пытался признать ошибки, писал Сталину, но унижаться он не умел, получилась угроза: напишу вторую часть, тогда вы увидите, где раки зимуют. Словом, он ждал ареста в том самом марте, когда случилось то, что он так победно провозгласил в самиздатовской, посмертной, «пилотной» ко второй части дилогии «Жизнь и судьба» повести «Все течет»: «И вдруг пятого марта умер Сталин. Эта смерть вторглась в гигантскую систему механизированного энтузиазма, назначенных по указанию райкома народного гнева и народной любви. Сталин умер беспланово, без указаний директивных органов. Сталин умер без личного указания самого товарища Сталина. Ликование охватило многомиллионное население лагерей. Колонны заключенных в глубоком мраке шли на работу. Рев океана заглушал лай служебных собак. И вдруг словно свет полярного сияния замерцал по рядам: Сталин умер! Десятки тысяч законвоированных шепотом передавали друг другу: „Подох... подох...“, и этот шепот тысяч и тысяч загудел, как ветер. Черная ночь стояла над полярной землей. Но лед на Ледовитом океане был взломан, и океан ревел». Роман вышел, а Гроссман засел за вторую часть      
Индейка и копейка 
Вторая часть называлась «Жизнь и судьба». Из нашей плачевной истории ХХ века нам известно, что судьба — индейка, а жизнь — копейка. Судьба — нечто недоступное, чуждое, праздничное, американское блюдо ко Дню благодарения. Советский работяга не мог не только попробовать индейку, он не мог и увидеть ее — разве что на картинке в дореволюционной книжице «Птичий двор бабушки Татьяны». Индейка падала сверху и била клювом в затылок советских гадких утят. Им не давали времени стать лебедями. А Гроссман успел. Он содрал с себя советский пух, эту мерзкую шкуру, даже семь шкур. Он пел лебединую песню, перекидывался в орла, он ястребом и соколом долбил своих жалких современников. Хищный лебедь-оборотень, птица Феникс, добровольно сгорающая на собственном костре.  
А что жизнь — копейка и для Третьего рейха, и для IV Интернационала, знали все, кто ходил под свастикой или под серпом и молотом с красной звездой. Закончив свой потрясающий труд, Гроссман в 1961 году стал штурмовать замерзающие перед ним от ужаса оттепельные редакции. Твардовский прямо спросил: «Ты хочешь, чтобы я положил партбилет?» «Да, хочу», — честно ответил писатель. А ведь он мог жить припеваючи, получать ветеранский паек. Ему дали квартиру в писательском доме у метро «Аэропорт», чтобы удобнее было следить за его контактами. Из горячих рук НКВД и МГБ он перешел по эстафете в теплые руки КГБ — его недреманное око не выпускало писателя из виду. А у него был один из первых в Москве телевизоров, коллеги ходили посмотреть. И он увел от очередного мужа очередную жену. У Ольги кончились силы, она хотела отдохнуть и пожить для себя, а не носить передачи мужу-декабристу. Она заклинала его сжечь рукопись и даже пыталась отнести ее в КГБ (чистый Оруэлл: «Спасибо, что меня взяли, когда меня еще можно было спасти»). Они с сыном ели Василия Семеновича поедом, и если он не развелся, то из чистого благородства: хотел, чтобы его вдова получала литфондовскую пенсию. Он увел жену у Заболоцкого, Екатерину Васильевну Короткову. Вот она была как раз декабристкой. Они не расписывались, но она скрасила его последние годы, и ей он оставил на хранение рукопись повести «Все течет»  
Дальше начинается чистый триллер. Трусливый Кожевников отдал роман в КГБ. КГБ захлопал крыльями и закудахтал: такое яичко ему Гроссман помог снести! Ордена, погоны, премии. Гроссмана не арестовали, арестовали роман.      
Но коварный Гроссман всех перехитрил. Он заранее припрятал у друзей несколько экземпляров. Сделал вид, что отдал все, что было, даже забрал у машинисток пару штук. А КГБ устраивал обыски, перекапывал огороды. И это был 1961 оттепельный год! Они поверили, что захватили все.    
Гроссман написал Хрущеву наглое письмо, требовал рукопись назад. Ходил к Суслову, наводил тень на плетень. Суслов сказал, что роман опубликуют через 250 лет. Но куда было этим сусликам, шакалам и хорькам до матерого серого волка, вышедшего за флажки! Русские писатели научились писать «в стол», а режиссеры — ставить фильмы «на полку». А. Платонов считал Гроссмана ангелом. Но наши ангелы не без рогов, они бодаются. Даже с дубом, как теленок Солженицына.    
Судьба «Жизни и судьбы» и повести «Все течет» привела писателя к раку почки. Почку вырезали, метастазы пошли в легкие. Он умирал долго и мучительно, Оля и Катя ходили к нему по очереди, через день. В бреду ему чудились допросы, и он спрашивал, не предал ли кого. 15 сентября 1964 года он ушел, научившись писать слово «Бог» с заглавной буквы.     
А триллер продолжился. Андрей Дмитриевич Сахаров в собственной ванной переснял «Жизнь и судьбу» и «Все течет» на фотопленку. Владимир Войнович бог знает в каком месте переправил ее на Запад. В 1974 году переправил, и в 1980-м ее напечатали в Лозанне, а в 1983-м — в Париже. В Россию Гроссман вернулся в 1988 году. Вернулся судией. Книги из нашего скорбного придела — это и был российский Нюрнберг       
Без политических деклараций Гроссман доказал, что фашизм и коммунизм тождественны. Концлагеря шли на концлагеря, застенок воевал против застенка. Гестаповец Лисс называл старого большевика Мостовского своим учителем, советское подполье в немецком концлагере жило по сучьим законам СССР: харизматического лидера пленных майора Ершова суки-подпольщики отправили в Бухенвальд, на верную смерть, потому что он был беспартийный, из раскулаченных. Комиссар Крымов только на Лубянке вспомнил, что помог в 1938-м посадить друга, немецкого коммуниста. С помощью Гроссмана мы совершаем экскурсию в газовую камеру и умираем вместе с хирургом Софьей Осиповной и маленьким Давидом. А потом умираем с тысячами детей, медленно умираем от голода в голодомор на Украине. Это было куда дольше. Гроссман готов простить тех, кто предавал в застенке, но не собирается списывать грехи с тех, кто вместо зернистой икры «боялся получить кетовую». «Подлый, икорный страх». Его вердикт: дети подземелья, весь XX век, и немцы, и русские. Морлоки, уже не люди. Он понял, что свобода не только в Слове, но и в деле: шить сапоги, печь булки, растить свой урожай. Это теперь называется «рыночная экономика». Он понял, что «буржуи», «кулаки», лавочники, середняки были правы. Это тогда только Солженицын понимал. Заговор. Заговор русской литературы против русской чумы.

Нобелевскую премию не дают посмертно, иначе русские писатели и поэты разорили бы Нобелевский комитет.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

15.12.2012

Послание от Михаила Клейнера

Стихотворение "Палестинцев спросили.."
Яшико Самагори. (японская жкрналистка)

Когда б палестинцев спросили
Дать ясный и чёткий ответ:
Так где же Вы всё-таки жили
Последние тысячи лет?

И как называлалась столица
Могучей восточной страны?
И где проходили границы?
И чем занимались там Вы?

Зовётесь Вы гордым народом,
А чем же гордится народ?
И что создавал год от года?
С какою мечтою живёт?

И кто же здесь правил всё время,
Пока не пришёл Арафат?
И были вы признаны всеми
Пять тысячелетий назад?

Была ли страна Палестина?
Хочу получить я ответ.
И в чём же,-скажите,-причина,
Что нет её,в принципе нет?

Не строит,не сеет,не пашет,
Одним подояньем живёт.
Так где ж достижения Ваши?
Ответьте,великий народ.

А правда совсем неказиста:
Ваш спонсор-редчайший злодей:
Вас всех превратил в террористов
И злобную стаю зверей.

И лишь об одном он мечтает:
Израиль стереть в порошок.
А Вас в лагеря собирает
На Ближний,кровавый Восток.

И Вам миллиарды давая,
Устроил кромешный здесь ад.
И третья пришла мировая,
С названием грозным-Джихад!

А ,может,Вам лучше работать?
Жить в мире,а не воевать?
Работать помногу,до пота,
И строить,а не разрушать?

И я,-Яшико Сагамори,-
Японский простой журналист,-
Скажу:хватит смерти и горя!
Да здравствует всё-таки жизнь!

Авторизованный перевод с японского

Из цикла "Ностальгические мотивы"
Михаил Клейнер
Моё местечко
Часто бывает, не скрою,
Я вспоминаю  былое.
В детство моё непростое
Медленно плыли года...
По-над  излучиной  речки –
Паричи, наше местечко,
Домик родимый с крылечком
Мне не забыть никогда.

Грянули грозные годы.
С ворогом бились народы.
Смерть, запустенье, невзгоды...
Сколько пришлось претерпеть!
Только, припомните сами,
Были мы юными с вами...
В схватках с лихими врагами
Жить так хотелось и петь.

После губительной смуты,
Все мы прошли институты.
Годы сливались в минуты,
Молодость с ними ушла.
Мы проследить не успели,
Как до поры поседели,
Мчась к неразведанной цели,
Тихо сгорая дотла.

Время теряя, тоскуя.
Память напрячь не могу я,
И называю не всуе
Первопричину – года...
Только родное местечко
По-над излучиной речки,
Домик родимый с крылечком
Мне не забыть никогда.
11.24.02

Мiхась Клейнер
(Пераклад В.Нiкiфаровiча)

ПЕСЕНЬКА ХАЛАСЬЦЯКА
1.Прызнаюсь я, сябры мае,
Люблю прытулак свой.
Я - халасцяк і, перш за усё,
Шаную свой пакой.
Паверце, гэта -  рай зямны
І вось, што вам скажу:
Нiхто не мулiць шыю мне -
Свабодна я жыву.

А побач - нiбы у пекле усё,
У нейкай барацьбе:
На  сем`i  наглядзеуся я -
Не вораг я сабе...
Не ведаць лепш нi клопатау,
Нi жонкi кiпцюроу,
Нi цётачак, нi цёшчау
I нi ружау, нi шыпоу... 

ПРЫПЕУ: У сваiм гняздэчку без заган
Сабе я раб, сабе ж i пан,
Не летуценьнiк, не дзiвак,
Заздройсьце мне: я - халасьцяк!

2. Жанатыя усе лаюцца,
Увесь сорам -  на вiду...
А убачу прыгажуню я -
Дадому прывяду.
Калi яна лагодная,
Тады - са мной бай-бай...
А наравiстай кошачцы
Скажу: - Aддзю, гуд бай...

Вось так жыву я, братачкi,
I у дзень, i у начы:
Нервовыя усе клетачкi
Патребна берагчы...
I калi у шлюбе вы,
Tо раю вам, сябры,
Пазбавiцца,пазбавiцца
Ад гэтакой бяды.

ПРЫПЕУ.

3. П-р-а-і-г-р-ы-ш 1-га куплета.
А калi убачу я,
Што нешта йдзе не так,
Я знаю, усё паправiцца:
На то я - халaсьцяк!..

ПРЫПЕУ: У сваім гняздэчку без заган
Сабе я раб, сабе ж і пан,
Не летуценьнік, не дзівак,
Заздройсце мне: я - халасьцяк!..
Травень,2006г.

Miхась Клейнэр
Пераклад
Ванкарэма Нікіфаровіча

ВЕРНЫ СЫН Я БЕЛАРУСI
Я хачу, як на тройцы лiхой,
Праляцець па радзiмай старонцы,
Пакланiцца зямлi дарагой
Ды абшарам, асветленым сонцам,
I убачыць яе прыгажосць
У красе незабыунай вясновай,
I адчуць, як iзноу маладосць
Расквiтнела у сэрцы нанова;

Прыгадаць, як яе баранiу
Ад бяды у агнiстыя годы,
Водар пушчау, прасторау i нiу
Не забуду,Радзiма, да скону.
Вабяць рэкi прасторы, палi -
Прыгажейшых не знойдзеш нiдзе ты
Усе прыкметы бацькоускай зямлi
Нашай вечнай любоую сагрэты.

У сэрцы светлая песьня гучыць,
Вецер свышча напеуна ды звонка.
Прэч з дарогi, хай песьня гучыць,
Хай чаруе i вабiць старонка.
Куды б лёс не закiнуу мяне
Усюду вельiмi табой ганаруся.
Ты наяве са мной i у сне -
Верны сын я заужды Беларусi!
Снежань,1996г.


МЕНСКІ ВАЛЬС
Iмчацца iмгненнi, мiнаюць гады,
А ты, родны горад ,заужды малады.
Iду па праспектах, нiбiта у сне,
Гляджу – i не верыцца мне,

Што зноу  я с табою, што тут я не госць;
Усiх захапляе твая прыгажосць.
У душы  успамiнау агенчык гарыць,
I песня у сэрцы гучыць:

Менск, Менск, Менск –
Слава маёй Беларусi !
Менсk, Менск, Менск –
Зноу я табой ганаруся!
Менск, Менск, Менск,
Я сынам твам застаюся!

І гора, i роспач  ты зведау спауна...
Дык хай жа заусёды красуе вясна
На вулцах,скверах i плошчах тваiх –
Сведках змагання жывых.

Цяпер я з табой! У чужой старане
Вярнуцца сюды так хацелася мне!
Цябе немегчыма нiколi забыць,
I песня у сэрцы гучыць:

Менск, Менск, Менск –
Слава маёй  Беларусi !
Менск, Менск, Менск –
Зноу я табой ганаруся!
Менск, Менск, Менск,
Я сынам твам застаюся!
Ліпень,1996г.

Текст  М. Ясеня и М. Клейнера
(Музыка М.Клейнера)
Минские окраины
1. Минские предместья...
Старые названья...
Дорог мне в них каждый слог и звук.
Для меня всегда полны очарованья
Серебрянка и Зелёный Луг...
Прохожу Чижовкой или Комаровкой,
Всоминая юности зарю.
Летом ли зимою, осенью ль весною
С ними я неслышно говорю
ПРИПЕВ: Минские окраины, Минские окраины,
Улочки, знакомые до слёз,
Вы Войною спалены, Минские окраины,
Марево моих далёких грёз.
Минские окраины, Минские окраины,
Памяти связующая нить,
Мы навеки спаяны, Минские окраины,
Никогда мне вас не позабыть!..
2. Здесь мне пели песни, сказывали сказки,
Здесь, где Свислочь обняли мосты,
Слышал я всегда родное “калi  ласка”
И простое , дружеское ”tы”...
Я иду Заречной иль бреду Кузнечной –
Звуки  каждой улочки ловлю
Утренней зарёю, позднею ль порою
Минска я окраины люблю
ПРИПЕВ.
3.   п - р - о - и -  г -  р -  ы - ш.    
Прохожу Чижовкой или Сторожовкой,
Вспоминая юности  зарю,
Летом ли зимою, осенью ль весною
С ними я неслышно говорю:
ПРИПЕВ.Минские окраины, Минские окраины,
Улочки знакомые до слёз,
Вы Войною спалены, Минские окраины –
Марево моих далйких грёз...
Минские окраины, Минские окраины -

Михаил Клейнер
ПРАЗДНИК  ПУРИМ

Злой Оман, творя нам беды,
Был наказан поделом.
Праздник Пурим – день Победы
Над поверженным врагом.    
Радость, смех, сияют лица –
Синагога вся бурлит.
Петь и пить, и веселиться
Нынче сам Господь велит.

Нынче мы, евреи-russian,
Хороводимся вдвойне.
Не скупясь, поём и пляшем,
Словно дети по весне.
Ярки, веселы затеи –
Прочь хандру, сомненья, лень!
Выше головы, евреи:
Пурим – наш  победный День.

Злые псы и иже с ними
Мой облаивают род,
Но живёт непостижимый
Наш библейский хоровод.
Жизнью выверены тропы
Нами без истерики
На Востоке и в Европе,
Как в родной Америке.

Мы назло недобрым людям,
Всем врагам наперекор
Процветать вовеки будем,
Как и было до сих пор.
Подарило нам немало
Время быстротечное.
Как оно бы не менялось,
Мы, евреи, вечные!
1979г.

Михаил Клейнер
hайнт из Пурим!
(оригинал-йидиш)
1
Клэзмер шпилн, йидн танцн
Ин а груйсн караhод.
Швиндлэн глидэр ,ойгн гланцн-
С`верт алц фрейлэхер ин род.
Ичке,Меер,Абке,Хаим,
Немт зих штаркер фар ды  hент!
hехер, hехер ды  реглаим,
Вайзт ундз, хевре, вос ир кент.

Бейзе hинт ин алэ цайтн
Шчирен аф майн фолк ды цейн...
Нор мир блиен цвишн лайтн,
Вайл эс hелфт ундз Гот алэйн.
Вайл мир лэбн фрай ун офн –
Фрайнт ба фрайнт геhерике –
Cай  аф  Дорем, сай аф Цофн,
Одэр ин Америке.

Афцулохес алэ соним
Дарф мен ундз нит жалэвен:
С`hот а йид а шейнем по нем
Афцулохес алэмен.
С`верт майн фолк а сах гегебн
Аф ды вегн штуйбике...
Ви эс зол нит зайн дос лэбн,
ЙИДН   ЗАЙНЕН ЭЙБИКЕ!.
.
2
,
БИБЛЕЙСКИЙ ТАЛИСМАН
(оригинал-русский)
Сегодня день особого значенья:
Весна пришла и стала у дверей,
Отбросив все заботы и сомненья,
Во имя незабвенного Спасенья
Весёлый Пурим празднует еврей!

Сегодня сдох убийца Джугашвили...
И был повешен гнусный пёс Оман.
И,сколько нас веками не душили,
Врагам назло мы живы, как и жили:
Хранит наш род библейский Талисман.

Весёлый Пурим...Сколько ж было боли,
Когда, кровавый ожидая пир,
Народ мой сник под бременем юдоли
В тот страшный день,когда по Божьей воле
На подвиг шла прекрасная Эсфирь.

Из рода в род мы меченными были.
Не раз терзал нас жизни ураган.
Но, сколько нас веками не душили,
Врагам назло мы живы, как и жили:
Хранит наш род библейский Талисман.

Весёлый Пурим!..Бог наш Иегова
Велит сегодня быть навеселе.
Лэхаим, братцы!Чтите Божье слово!
Оно всего духовного основа
Навек обетованной нам Земле

Весёлый Пурим радость жизни будит,
Хоть путь её извилист и не прост...
И, пусть гуляют набожные люди,
Народ мой бдит: он вечно не забудет
Лихую быль – проклятый ХОЛОКОСТ!

Лихая быль!..Не надо нам повтора!
Да сгинет новорожденный Оман!!
Пока мы есть и с нами наша Тора,-
Духовной жизни праведной опора,-
Хранит наш род БиблейскийТалисман.

Сегодня день особого значенья:
Весна пришла и стала  у дверей,
Отбросив все заботы и сомненья,
Во имя незабвенного спасенья
Весёлый Пурим празднует еврей!
02.28.10

Из клуба мы
“Forever Young”
Явился к нам «Тигровый Год»  –
Две тысячи десятый.
Затеем, братцы, хоровод
И выпьем – дело свято.
Последний лист Календаря
Сорвём – не пожалеем:
Мы Старый прожили не зря
И Новый одолеем.

Над нами жизни бумеранг
Витает, словно птица.
Мы потому форэвер  янг,
Что нам покой не снится:
С  утра – позавтракать успеть.
Чтоб силами набраться,
Зарядку сделать, хором спеть,
Поспорить, посмеяться,
Покупки сделать, поучить
Язык в английском классе,
Потанцевать, поесть, попить
И смыться восвояси.

Нас опекает молодёжь –
Большая их забота.
В каком краю ещё найдёшь,
Чтоб так же было что-то?!
Страны живительная нить
Хранит нас от напастей.
Подобное могло бы быть
При большевистской власти??!

Отвечу: – Нет! Пятьсот раз нет!!
Здесь  места нет дебатам:
Всем прошлым горестям в ответ
Согрел нам души Новый Свет.
И благодарный наш привет –
Соединённым Штатам!
12.30.09

Три этапа
Прошло немало долгих лет,                  
Когда победный брызнул свет              
В лихих боях с коричневой чумой,       
Когда фашистская орда                          
Была разгромлена, когда                    
Я возвратился с орденом домой.     
По званью гвардии майор,                   
Я на гражданке до сих пор                     
Припоминаю праздничный банкет,   
Когда за храбрость на войне                  
Друзья осанну пели мне,                          
Я говорил им мысленно в ответ:          
– Не надо мне ни почестей, ни славы,
Ни похвалы, ни льгот и ни наград:       
Я на войне изведал ад кровавый, –   
И Сталинград, и взятие Варшавы, –  
Да жив остался я!.. Тому и рад!          

Случилось после той войны,
Вся пресса именем страны
Вопила: – Иуде-ей!.. Космополи-ит!!..
В руках кремлёвских палачей
“Дела” писателей, врачей – 
Матёрый большевистский геноцид!
Подался в диссиденты я,
А там – тюрьма и лагеря,
Психушки, пытки!..Думали – сгнию...
Но мне отчаянно везло:
Живучим был врагам назло,
И напевал я песенку свою
Не надо мне ни почестей, ни славы,
Ни похвалы, ни льгот и ни наград:
Пусть я среди метущейся оравы
Был пасынком у матушки-Державы,
Но жив остался я... Тому и рад.

И торопясь, и не спеша,
Теперь  поёт моя душа
В другой стране, что стала нам родной –
В открытой, деловой стране,
Где все со всеми – наравне:
Дыши, твори, дерзай иль песни пой!..
Здесь наш победный Юбилей
Встречаю я среди  друзей,
Таких же ветеранов, как и я.
Пусть нам уже немало лет,
Я чту мой самый Новый Свет –
Тому порукой – песенка моя:
– Не надо мне ни почестей, ни  славы:
Свободы дух дороже всех наград!
Я полон им...Спасибо, Боже  правый –
Ты мой переиначил путь корявый:
Я продолжаю жить!..Тому и рад!  
05.09.10г.

Осанна моей Америке
Страна Америка – великая страна:
В ней уживаются все сущие народы.
На радость тихую и нам она дана
За все никчемно раньше прожитые годы.

И это – чудо, чудо-юдо, господа,
Что на исходе хоть двадцатого столетья
Нас провидение доставило сюда,
В страну, которую готов, любя, воспеть я.

Любил Россию я, но ненавидел власть.
Она, «советская», народ свой презирала:
Учила ёрничать и пьянствовать, и красть,
И довела страну до полного развала.

И в дали- дальние позвала нас душа,
И вдохновила эмигрантская затея...
Спасибо, Господи, ты дал нам США
На смену мачехе, какой была Россия.

Пусть время движется вперёд –
Бежит, летит за годом год...
Друзья, мы третье приоткрыв тысячелетье,
Нашли надёжный, верный брод
В страну обилья и свобод,
И Ей за здравие готов осанны петь я.
11.06.08г.

Снимите шапки, мужики!

Как жизни козырная карта,
Мужским вниманьем окружён,
Приходит день Восьмое Марта –
Заветный праздник наших жён.
Под славы ясным ореолом
Заслуги женщин велики.
Пред вездесущим слабым полом
Снимите шапки, Мужики!         .

В трудах, ровняясь на коллегу,
Ответьте честно на вопрос:
Кто тянет главную телегу?
Кто тащит наш семейный воз?
Пути к победе трудославной –
Все  знают, как они легки...
Пред нашей труженицей главной
Снимите шапки, Мужики!

Когда, бывает, страсть изводит,
Порой играет в жилах кровь,
Кто вас в Ромео производит?..
Кто дарит вам свою любовь?
Кто вас  томит истомой пьяной?
Да с кем вам ночи коротки?..
Пред  нашей ладушкой желанной
Снимите шапки, Мужики!

Коллега, друг, души отрада,
Творец  добра, благих затей,
Ты нам приносишь в муках Ада
Бесценной роскоши детей.
И потому прекрасной стала
Ты всем невзгодам вопреки.
Пред воплощеньем Идеала
Снимите шапки, Мужики!


Нашим Женщинам

Любезные Дамы, Коллеги, Друзья,
Мы, –  ваши Тузы, Короли и Валеты,–
От чистого сердца, безмерно любя,
Желаем Вам счастья и многия лета.

Не вы ль протянули волшебную нить
На пик Совершенства, на пик Идеала?!
И нету мерила, чтоб Вас оценить:
Любая цена нам представится малой.

За нежность и ласку, заботу и труд,
За всё, что творится порой между нами,
Вам звонкие оды, Вам гимны поют,
Вам – наша любовь, что не меркнет с годами.

Не вы ль – наша Слава и Гордость, и Честь?!
Мы Вам благодарны, – не скажешь словами, –
За то, что Вы рядом, за то, что Вы есть,
За то, что Вы будете, милые, с нами.

Любезные Дамы, Коллеги, Друзья,
Мы, – ваши Тузы, Короли и Валеты, –
От чистого сердца, безмерно любя,
Желаем Вам счастья и многия лета.

Праздник Пейсех
Были мы рабами фараонов.
Долго нас нещадно мордовали.
Среди  проклятий , ропотов и стонов
Не светились  вольные нам дали.

Только, милость праведную сея,
Бог послал еврейскому народу
Во спасенье рава Моисея,
Указав дорогу на Свободу.

Праздник Пейсех, как тебя не славить?!
Светлый праздник Первого Исхода!..
Не сказать словами, не представить,
Что ты есть для нашего народа!

С той поры нас не опутать ложью.
Cорок  лет скитаясь по пустыне
Мы одни пришли к Единобожью
И Заветам преданы доныне.

Те Заветы это - наша Тора
Что навеки нас объединила
Молодым - духовная опора
Старикам - живительная сила.

Паздник Пейсех, как тебя не славить?!
Светлый праздник Первого Исхода!
Не сказать словами не представить,
Что есть для нашего народа!..

Тридцать пять веков, как мы свободны,
Но не избегаем ссор и стычек...
И бываем Богу неугодны
Из-за  мелких  пагубных привычек..  

Но гневить Всевышнего - не дело.
И прошу я наши все колена
Начинать, пусть робко и несмело,
Свой исход из собственного плена.

Праздник Пейсех, как тебя не славить?!
Светлый праздник  Первого Исхода!..
Не сказать словами, не представить,
Что ты есть для нашего народа!..
1989г.

Над Бабьим Яром
Был конец Сентября.
Оккупирован немцами Киев...
Полицаи свирепо и люто,
как адовы черти,
Выгоняют из дому ни в чём
неповинных евреев
На крутую дорогу нежданной,
негаданной смерти.
Наши братья и сёстры,
родимые папы и мамы,
Старики и старухи, и дети,
тревогой измучась,
Там, на Бабьем Яру,лишь у края
безжалостной ямы
Осознали свою неизбежную
страшную участь!..
Как же вас не спасли
от распятья небесные силы?!
Почему отвернулись в молчаньи
знакомые лица?!
Не разверзлась земля и
карателей не поглотила?!
Как могло в наше время
кощунство такое случитсья?!!
Ведь ещё до сих пор
у иных преисполнены злобы
Нечестивые души при виде
живого еврея,
И на шабаш лихой собираются
вновь юбофобы –
ХОЛОКОСТ их томит, их питает
дурная идея.
Мы опять и опять поклоняемся
вашему праху,
Горькой памяти боль  не даёт нам
ни сна, ни покоя...
И представить невмочь,как же вы
восходили на плаху,
«Шма, Исроэл!!!»,крича, или
«Боже!За что нам такое?!!»
Извела вас беда, неповинные
жертвы проклятья.
Вы – злосчастной судьбой ни за что
убиенные дети.
Будь вам пухом земля, незабвенные
наши собратья,
И молитесь за нас,если Бог
существует на свете.,,
1995г.

Забыть не могу я…
До сей поры забыть я не могу.
Воспоминаний чёрных нет паскудней.
Не пожелаешь даже и врагу
Опять коснуться тех кровавых будней,
Когда людей зловеще по ночам
Будили неожиданные стуки,
И уводили наших пап и мам
На страшные, немыслимые муки - 

По жутким пересылкам в никуда...
Им предъявляли деланные иски
И скоро осуждали без суда
На “десять лет без права переписки”,
Иначе – на немедленный расcтрел(!!???)
За что?!Про что?!Скажи мне, Боже правый!
Но был же, был весь этот беспредел
В быту коммунистической державы!
И тот кошмар доныне не забыт.
Затем “Страна Советов” очень просто
Готовила  евреям...геноцид(!),
Подумать только – после ХОЛОКОСТА...
Усатый Вождь придумал злой навет
И откровенно, быстро по-злодейски,
Убил Антифашистский Комитет
Лишь потому что был он весь еврейский(!?).
Тот самый Вождь рабов и палачей,
Лихой марксист, по ленинский матёрый,
Затем активно взялся за врачей –
Уж натравил свои собачьи своры...
Но нет, не вышел страшный сей подвох,
Большой напасти не сыграла карта
Лишь потому, что вождь партийный сдох –
“Отдал концы” ещё в начале Марта.

До сей поры там бедствует народ,
А коммуняки снова рвутся к власти
И иже с ними – весь фашистский сброд:
Специалисты  по еврейской части...
Убийцы эти не осуждены,
И, снова грезя о реванше красном,
Они своей не признают вины
И потому особенно опасны.
И снова вспоминаются “УСЫ!.. ”
Их не забыть, не вытравить с годами,
Пока коммунистические псы
Гуляют без намордников меж нами.
1994г.

День Победы
1.Нам не забыть, как радовались мы,
Когда, пройдя сквозь все лихие беды,
Спасенье от коричневой чумы
Назвапи мы великим Днём Победы.
Она явилась яркою звездой,
Украсив мир сиреневой весною:
Победа над фашистскою ордой,
А мы не постояли за ценою.
&n bsp;                                                                 
ПРИПЕВ: С Победою в который раз
Народы поздравляют нас –
Приятно их пожатие руки...
Да здравствуйте, родимые –
Бойцы непобедимые!
Да здравствуйте, родные земляки!!!

Мы вспомним Ветеранов США.
Все тяготы войны их не минули.
Победные кампании верша,
Не Эльбе мы ряды свои сомкнули...
Застолье наше радостно вдвойне:
Победный день мы чтим у Мичигана!..
Помянем всех погибших на войне
И выпьем за здоровье Ветеранов.

ПРИПЕВ.

3. Нас лет минувших не пугает груз.
И, пусть всё чаще с близкими – разлука,
Мы сохраним Землячества союз,
А  День Победы нам тому – порука.
Застолье наше радостно вдвойне:
Победный день мы чтим у Мичигана!..
Помянем всех, погибших на войне,
И выпьем за здоровье Ветеранов.
ПРИПЕВ.                                     Михаил Клейнер